Kertsh-3
К Е Р Ч Ь - 3
или
П Р А К Т И К А
на м/б « Я М А Л»
По до сих пор неизвестным мне причинам, визу – допуск за границу мне не открывали до 1968 года Практику 1966 года я провел на т/х «Павлодар» практикантом в каботаже.
То есть денег, кроме стипендии -6 рублей, я не получал. Но, в 1966 году практика длилась всего два месяца, а в 1967 году нам предстояла полугодичная практика. И мне совсем не улыбалось полгода сидеть практикантом в каботаже.
Таких, как я было ещё несколько человек. И мы, договорившись, решили поехать в Керчь, попытаться там устроиться на работу в порту. Корочки матросов первого класса у нас уже были, к тому времени. В училище нам не препятствовали, и мы двинулись в свободное плавание.
Тут нет смысла описывать все наши приключения в Керчи. Где-то через неделю, после приезда, нас приняли на работу в Керченский рыбный порт и распределили по разным судам. Я попал на м/б «Ямал», а мои сотоварищи на производственный рефрижератор(Грузовой рефрижератор, собиравший рыбу с сейнеров в море).
Морской буксир «Ямал» принадлежал Керченскому рыбному порту и
использовался на различных работах по своему профилю в порту, затоне, Азовском и Черном морях. Это был небольшой буксир малой мощности, немецкой постройки. Вход в надст-
ройку находился с левого борта на главной палубе.
С правого борта тоже можно было войти,
но идти нужно было через столовую. Рядом со столовой находился камбуз и вход в машин-
ное отделение. На нижней палубе находился большой общий кубрик и несколько кают.
В кубрике спали и мужчины и женщины, если таковы были. Некоторое время коком была
женщина, потом пришел мужчина. В кубрике было восемь или десять мест, уже точно
не помню. Кубрик находился в носовой части буксира. Со шлюпочной палубы можно было
войти с обоих бортов в рулевую рубку, а также обойти надстройку по кругу. В рулевой рубке
кроме огромного штурвала, был телеграф, маленький штурманский столик, скамейка на
полтора человека и маленький локатор, только я не помню, чтобы он работал. У штурвала
можно было стоять только на специальной подставке, т.к. палуба шла с уклоном на корму,
градусов 25 – 30.
Работа матроса на буксире была не очень тяжелая. На стоянке – вахта
по 6 часов, с 0800 до 1400 и так далее. На ходу, если далекий рейс, ходовые вахты, т.е. по 4
часа, через 8.Ну ещё швартовки, отшвартовки, но т.к. буксир маленький, то подавалось
максимум 3 конца. Если же что-либо буксировали, но вахтенному необходимо было следить
за буксирным тросом. Сиди и смотри.
В то время моррыбпорт находился в центре города Керчь, прямо напро-
тив гостиницы « Керчь», много времени спустя там был морской вокзал. Сейчас не знаю
что там - очень давно не был. Прямо через улицу против гостиницы было что-то вроде
сквера. Справа в углу находилось кафе, кличка которого была «Рваные паруса». Кличка от
того, что тенты над столиками всегда были рваные и ветер рвал их всё больше. Через
забор от кафе находилась главная диспетчерская порта. Против кафе был построен дере-
вяный причал, у которого были ошвартованы буксиры и, частично, сейнера. Контингент
кадров в порту был ещё тот. Я думаю, не менее половины уголовного контингента Керчи
работало в порту. Платили мне, как и всем матросам 100 рублей. Уж не помню, были ли
премии. Один раз я ездил в Херсон. Также один раз супруга приезжала ко мне, так нам вы-
делили отдельную каюту. Это было на Первомайские праздники.
Досуг был однообразным – поход в город, благо всё рядом. Центральная
улица – Ленина, тогда была пешеходной, вечером всегда полно народа. Несколько раз прошлись по Ленина туда и обратно, выпили по стакану вина и домой на буксир.
Иногда ходил в кино. Пару раз были на танцах. Интересно было на день Победы. 8 мая,
вечером начиналось факельное шествие. Из порта было видно, как огненная змейка подни-
малась на гору Митридат, окружала обелиск и Вечный огонь, а затем, видно по команде,
рассыпалась по всему верху горы. И горела вся гора!
Ну, а 9 –го мая с 6 утра на Митридате
люди начинали занимать места. Семьями приносили еду, выпивку и праздновали День По-
беды. Даже у нас на буксире был слышен гул, доносящийся с Митридата. В этот день, как
и на день Рыбака, милиция Керчи пьяных не трогала.
Ведь во время войны в окрестностях
Керчи погибло два наших десанта. А сколько людей погибло в Аджимушкайских каменолом-
нях? Ведь на то время прошло только 22 года после войны, были ещё живы многие люди,
все это пережившие. У нас был старший помощник, очень много времени просидевший в концлагере Бухенвальд.
В описываемое время пьянство на наших предприятиях достигло кри-
тического уровня. В Керченском моррыбпорту пьянство было ещё больше, чем где-либо.
Главный диспетчер Прокус был законченным алкоголиком. Трезвым я его практически не ви*дел никогда. «Рваные паруса» никогда не пустовали. В связи с этим, расскажу один слу-
чай, происшедший весной описываемого года.
Я и Витя Меньшиков, тоже матрос, пошли в город в баню. У нас был
выходной. После бани вернулись на буксир, т.к. идти более было некуда, Мы планировали
позднее выйти в город погулять. На вахте стоял боцман. Вахтенный помощник -2-й пом.
капитана, мой полный тезка, Василий Васильевич, был уже хорошо пьян. Из команды ма-
шинного отделения был только моторист Слава. Кроме помощника, все были трезвые.
Только мы зашли на судно, поступает команда срочно сниматься. Оказывается сел на
мель производственный рефрижератор «Ван Гог» и надо идти его снимать. На ПР. «Ван
Гог» капитаном был знаменитый Соляник. Буквально года за два до этого прогремел скан-
дал с его участием. Он работал капитан – директором китобойной флотилии «Советс-
кая Украина», был Героем Соц. труда и т.д. После скандала, нет смысла его описывать, его
сняли и кинули капитаном на ПР. «Ван Гог». По чьей вине судно село на мель, я, честно го-
воря, не знаю, да это и не важно. Мы сидим на корме и наблюдаем, что же будет дальше.
Судно отошло от причала и тут с мостика спускается боцман и говорит, что с пьяным
помощником он стоять на руле не будет. А судно уже идет. Я поднялся в рулевую рубку и
стал у руля. Такой катавасии я ни до этого, ни после никогда не видел. Помощник командовал
мне: «Войди в подходной канал». Я вхожу в канал и держу курс посередине канала. Через
минуту: «Выходи из канала, держи прямо на ПР.». И так несколько раз. Ручки машинного
телеграфа были горячими. Подошли к ПР., полчаса маневрировали, пока завели буксир. Да
ещё к нам подошел м/б «Сумы» и с него к нам перелез пьяный «в дым» главный диспетчер
порта Прокус. Тут уже и я не выдержал и бросил штурвал. За руль стал 2-й помощник.
Один алкаш командует, другой алкаш рулюет. Не удивительно, что через минут десять
после моего ухода с мостика, мы намотали буксирный конец на винт. Нас оттянули в порт,
поставили к причалу, а на следующий день водолазы снимали конец с винта. Я потом спросил
Славу моториста, как он успевал реагировать машиной на все команды телеграфа. Он отве-
тил, что большую часть из поступивших команд он пропустил, так как их просто невозможно было выполнить.
Вскоре после этого случая нам поступила команда идти в Измаил, взять
там на буксир два понтона и привести их в Керчь. Для такого маленького буксира это
было серьёзным испытанием.
Продолжение в Керчь-4
