Роберт Рождественский

Кафе "Фламенго"

Кафе называлось, как странная птица, - "Фламенго",
Оно не хвалилось огнями, оно не шумело,
Курило кафе и холодную воду глотало,
Бала в нём гитара. Ах, какая была в нём гитара!

Взъерошенный парень сидел на малюсенькой сцене.
Он был непричёсан, как лес, неуютен, как цепи,
Но в звоне гитары серебряно слышались трубы,
С таким торжеством он швырял свои пальцы на струны.
Глаза закрывал и покачивался полузабыто.
В гитаре была то ночная дорога, то битва,
То злая весёлость, а то - колыбельная песня.
Гитара металась: в ней слышалось то нетерпенье,
То шелест волны, то орлиный рассерженный клёкот,
Зубов холодок и дрожанье плечей оголённых,
Задумчивый свет и начало тяжелого ритма.
Гитара смеялась, со мной гитара говорила,
Четыре оркестра она бы смогла переспорить...

Кафе называлось, как чья-то старинная повесть, -
"Фламенго"... И так же дымило кафе, и в пространстве витало,
А парень окончил играть и погладил гитару.
Уже не знакомый, уже от всего отрешённый
От столика к столику с мелкой тарелкой пошёл он.
Он шёл, как идут по стеклу - осторожно и смутно,
И звякали деньги, а он улыбался чему-то.
И, всех обойдя, к закопчённой стене притулился.

Я помню, я помню всё время того гитариста,
Я чувствую собственной кожей, как медленно-медленно
В прокуренном напрочь кафе под названием "Фламенго"
На маленькой сцене я сам коченею от боли.
Негромко читаю стихи, улыбаюсь, а после
Шагаю один посредине растеряной ночи
От столика к столику, так вот, с тарелочкой, молча.


В продолжение гитарной темы
* * * 
Гитара ахала, подрагивала, тенькала,
звала негромко, переспрашивала, просила.
И эрудиты головой кивали: «Техника!..»
Неэрудиты выражались проще: «Сила!..»
А я надоедал: «Играй, играй, наигрывай!
Играй, что хочешь. Что угодно. Что попало».
Из тучи вылупился дождь такой наивный,
Как будто в мире до него дождей не падало...
Играй, играй!..
Деревья тонут в странном лепете...
Играй, наигрывай!..
Оставь глаза открытыми.
На дальней речке стартовали гуси-лебеди —
И вот, смотри, летят, летят и машут крыльями...
Играй, играй!..
Сейчас в большом нелегком городе
Есть женщина высокая, надменная.
Она, наверное, перебирает горести,
Как ты перебираешь струны. Медленно...
Она все просит написать ей что-то нежное.
А если я в ответ смеюсь — не обижается.
Сейчас выходит за порог. А рядом — нет меня.
Я очень без нее устал. Играй, пожалуйста.
Гитара ахала. Брала аккорды трудные,
Она грозила непонятною истомою.
И все, кто рядом с ней сидели, были струнами.
А я был, как это ни странно, самой тоненькой.