Стихи
в дневнике “Стихи”
Две разных женщины.....
Две разных женщины смотрели на меня,Не просто так, из зеркала смотрели.Одна была счастливой и горда,Другой дела людские надоели.Одна мечтала жить на радость всем,То создавать, то в роскоши купаться.Другая думала, ей это все зачем,Придется с жизнью все равно расстаться.Две разных женщины живут во мне одной,Кому из них протягивать мне руку?Я повернулась к зеркалу спинойИ прогнала хандру, печаль и скуку.Осталась та, которая во мне.Когда грустит, когда во всю шикует,Совсем не идеал, но лично мнеСамой себе не нужно мне другую.Лариса Беккерв дневнике “Стихи”
Кот Басё
Покажи им чудо – они не верят. Сотвори знамение – не поймут. Помоги мне выйти на правый берег, мне самой никак не доплыть к нему. Я веду слепых, исцеляю слабых, не имеющих имени и лица. Я хорошей дочерью быть могла бы, только вот никак не найду отца. Мне не то чтобы страшно – темно и пусто, говори со мной, если осталась речь. Мой талант выживать возведен в искусство, я умею от смерти других беречь, я умею видеть, что будет дальше, быть подстрочником, золотом ткать слова… Сумасшедший мир оказался нашим, и от этого кружится голова.в дневнике “Стихи”
Без заголовка
Прийти на рынок без копейки денег,
Понюхать розы и потрогать веник,
И перепробовать всё то, что разрешат -
Капусту, творог, мёд и виноград,
Сказать, что мёд - балованный, а творог -
Не так уж и хорош, насколько дорог,
И с чувством собственной законной правоты
Ещё раз перенюхать все цветы...
в дневнике “Стихи”
Я думала, что главное...
Я думала, что главное в погоне за судьбой -Малярно-ювелирная работа над собой:Над всеми недостатками,Которые видны,Над скверными задатками,Которые даны,Волшебными заплатками,Железною стенойДолжны стоять достоинства,Воспитанные мной.Когда-то я так думалаПо молодости лет.Казалось, это главное,А оказалось - нет.Из всех доброжелателей никто не объяснил,Что главное, чтоб кто-нибудьВот так тебя любил:Со всеми недостатками,Слезами и припадками,Скандалами и сдвигамиИ склонностью ко лжи -Считая их глубинами, считая их загадками,Неведомыми тайнами твоей большой души.в дневнике “Стихи”
Он любил три вещи...
Он любил три вещи на свете:
За вечерней пенье, белых павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
...А я была его женой.
9 ноября 1910
Киев
в дневнике “Стихи”
Без заголовка
В запылённом городе без людейSterva
Он красив чуть более, чем смешон. У него десяток детей и жён. А она слоняется нагишом при открытых шторах в пустой квартире.
[и стишок заранее обречён, только с ним не справиться - бьёт ключом, так что я здесь вроде и не при чём, лишь бы рифмы лишнего не хватили]
В них играют разные города - анекдот лиричен и бородат. Значит листьям - падать, дождям - рыдать, остальным - угадывать продолженье.
У неё апатия и пажи - постоянно требуют: "Накажи!" Ей совсем не сложно, но плеть визжит так, как будто делает одолженье.
в дневнике “Стихи”
Без заголовка
Один мой друг подбирает бездомных кошек,Несёт их домой, отмывает, ласкает, кормит.
Они у него в квартире пускают корни:
Любой подходящий ящичек, коврик, ковшик,
Конечно, уже оккупирован, не осталось
Такого угла, где не жили бы эти черти.
Мой друг говорит, они спасают от смерти.
Я молча включаю скепсис, киваю, скалюсь.
Он тратит все деньги на корм и лекарства кошкам,
И я удивляюсь, как он ещё сам не съеден.
Он дарит котят прохожим, друзьям, соседям.
Мне тоже всучил какого-то хромоножку
в дневнике “Стихи”
Роберт Рождественский
Кафе "Фламенго"Кафе называлось, как странная птица, - "Фламенго",Оно не хвалилось огнями, оно не шумело,Курило кафе и холодную воду глотало,Бала в нём гитара. Ах, какая была в нём гитара!Взъерошенный парень сидел на малюсенькой сцене.Он был непричёсан, как лес, неуютен, как цепи,Но в звоне гитары серебряно слышались трубы,С таким торжеством он швырял свои пальцы на струны.Глаза закрывал и покачивался полузабыто.В гитаре была то ночная дорога, то битва,То злая весёлость, а то - колыбельная песня.Гитара металась: в ней слышалось то нетерпенье,То шелест волны, то орлиный рассерженный клёкот,Зубов холодок и дрожанье плечей оголённых,Задумчивый свет и начало тяжелого ритма.в дневнике “Стихи”
Кот Басе
Красный месяц, долгий путь, маяки ночных дорог. Я вернусь когда-нибудь, чтобы стать твоим костром. Ночь тиха и глубока, широка донская степь. Искры падают к ногам, догорают в темноте.
в дневнике “Стихи”
Алексей Цветков
* * *Я помню летний лес, заката медный створ,
Воздушный спуск звезды к покосам и озерам.
Я жил спиной к Москве — она, как задний двор,
Ложилась на стекло разорванным узором.
Я жил нигде — меня пускали ночевать.
И бесполезный лес мне был тогда известней
Дороги кольцевой с ее огромной песней,
Какую все равно откуда начинать.
В начале сентября, в одно из воскресений,
Когда бледнеет мир, куда ни погляди,
Прошли пустым двором в широкий день осенний
Две бабы и мужик с гармонью на груди.
в дневнике “Стихи”
Жертва телевидения
Есть телевизор, подайте трибуну, Так проору - разнесется на мили. Он не окно, я в окно и не плюну, Мне будто дверь в целый мир прорубили. Все на дому, самый полный обзор: Отдых в крыму, ураган и кобзон, Вести с полей или южный вьетнам, Или еврей, возвратившийся к нам. Врубаю первую, а там ныряют. Но это - так себе, а с двадцати - " А ну-ка девушки" - Что вытворяют... И все в передничках. С ума сойти! Есть телевизор. Мне дом не квартира. Я всею скорбью скорблю мировою.в дневнике “Стихи”
Юлий Даниэль
Я знаю о Даниэле очень давно — процесс Синявского и Даниэля 1965−66 гг. ознаменовал окончание хрущевской оттепели. И Синявский, и Даниэль получили сроки за литературную деятельность, за публикацию своих книг за рубежом (книжки издавались под псевдонимами, кто их выдал, до сих пор неизвестно). Статья 70 — антисоветская агитация и пропаганда, вел процесс лично председатель Верховного суда СССР Л. В. Смирнов. Даниэлю дали 5 лет, и он отсидел их от звонка до звонка.Вот это всё я знал. Но лишь на днях осознал, что я совсем не знаю о Юлии Даниэле — писателе и поэте. А стихи его очень хороши.
в дневнике “Стихи”
Ветеран продаёт ордена
Ветеран продаёт ордена Чтоб не кланяться, ради Христа Что ж молчишь ты, родная страна Или совесть твоя не чиста? Этот орден его - за Москву А другой за Рейхстаг, за Берлин Он стоит на Горбатом мосту Без друзей боевых, один Этот друг его пал под Москвой И упал у Рейхстага второй И стоит ветеран сам не свой Вечный пленник второй мировой Он сберёг тебя, Родина-мать А друзей не сумел уберечь Сколько минуло лет и опять Он услышал немецкую речь Он стоит на Горбатом мосту Перед богом и Родиной чист Этот орден его «за Москву» Покупает седой интурист Гладколицый, сухой господин Как и он, ветеран по годам Если хочешь, бери «за Берлин» А «Москву» я тебе не отдам 3Ветеран продаёт ордена Чтоб не кланяться, ради Христа Что ж молчишь ты, родная страна Или совесть твоя не чистазы.в дневнике “Стихи”
Семен Гудзенко
Мое поколениеНас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.
Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.
У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя -
в дневнике “Стихи”
Борис Слуцкий
Завяжи меня узелком на платке.Подержи меня в крепкой руке.
Положи меня в темь, в тишину и в тень,
На худой конец и про черный день,
Я - ржавый гвоздь, что идет на гроба.
Я сгожусь судьбине, а не судьбе.
Покуда обильны твои хлеба,
Зачем я тебе?
в дневнике “Стихи”
Борис Слуцкий
В городе Славянске (название которого сегодня знает каждый) 95 лет назад, 7 мая 1919 года, родился поэт Борис Слуцкий.Говорит Фома
Сегодня я ничему не верю:
Глазам - не верю.
Ушам - не верю.
Пощупаю - тогда, пожалуй, поверю,
Если на ощупь - все без обмана.
в дневнике “Стихи”
Без заголовка
Дай бог слепцам глаза вернутьи спины выпрямить горбатым.Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,но быть нельзя чуть-чуть распятым.Дай бог не вляпаться во властьи не геройствовать подложно,и быть богатым — но не красть,конечно, если так возможно.Дай бог быть тертым калачом,не сожранным ничьею шайкой,ни жертвой быть, ни палачом,ни барином, ни попрошайкой.Дай бог поменьше рваных ран,когда идет большая драка.Дай бог побольше разных стран,не потеряв своей, однако.Дай бог, чтобы твоя странатебя не пнула сапожищем.в дневнике “Стихи”
Без заголовка
Открыли мне Марьяну Высоцкую. Эх...А что он хотел?, - говорит она мне и сидит вздыхает.
Хотел и со мной, и с ней, и в гробу с комфортом?
Что ж он жил со мной четверть века, раз я плохая?
Что ж он сразу себе хорошую не нашёл-то?
Если б он объяснился хотя бы, седой кутила,
Что вот завёл себе в побрякушки ту вертихвостку,
Я б отпустила его. Вот те крест, я б его отпустила!
Только бы по-человечески! Не внахлёстку!
Я ж тогда себя по крупицам стирала с мира.
в дневнике “Стихи”
Одиночество
"Я ЛЮБЛЮ ОДИНОЧЕСТВО!"
"Я люблю одиночество!"
В этом крике - души нагота.
Одиночество любят от боли,
но от радости - никогда.
Тишину одиночество дарит,
избавляющую от обид.
Одиночество не ударит,
Одиночество не оскорбит.
Одиночество понимает,
как мужчина не сможет понять.
Одиночество обнимает,
как мужчина не сможет обнять.
Но на голые нервы надето
платье -
всё в раскалённых крючках!
"Я люблю одиночество!"
это
"Мне не больно!" -
под пыткой кричать.
А ведь больно,
так
Господи, больно,
что прижать бы к себе хоть кого,
Одиночество любят тем больше,
чем сильней ненавидят его.
Прокричать ненавистный
подстрочник, застрявший в груди:
"Я люблю одиночество!"
"Я люблю одиночество!" -
А потом прошептать перевод,
беззащитное: "Не уходи!"
в дневнике “Стихи”
Борис Херсонский
Триумфальная арка имеет форму ярма.Гром победы издалека похож на взрывы гранат.
Дворец под надежной охраной — та же тюрьма.
Перед паном спину согнул — считай, навсегда горбат.
Руку подал подлецу — считай, что лишился руки.
Прославил тирана — считай, что утратил речь.
Не хочешь в землю — придется на груду трухи
соломенной ли, бумажной, древесной, небесной — лечь.
Боишься ступить на лед, чтоб не упасть.
В зеркало стыдно смотреть — стар, бородат, плешив,
но пока ты умеешь презирать неправую власть,
ты — жив.