Где-то прочитала....

ЮЛИЯ.
Солдаты извинились за то, что застрелили меня. Было темно, дело происходило вблизи от границы, и алюминиевая трубка в моей руке была похожа на оружейный ствол. Если бы я отреагировал на их крики… но я, как обычно, не придал им значения. И она заплакала девственным и чистым плачем, как плачет человек, познавший в жизни только добро.
Они рассказали ей о трех пулях, поразивших меня, две продырявили позвоночник, о том, как я завопил от боли… вообще-то, боли я не почувствовал, а просто притворился, как притворялся, шепча женщинам «Я люблю тебя», думая: «Тьфу!» – до тех пор, пока не встретил ее.
Из ее глаз полились слезы, они катились по тугим щекам и стремглав спускались по стройной шее. Юный офицер коснулся рукой ее плеча, нижняя ее губа задрожала, она явственно ощущала исходящее от него желание.
Наша жизнь была наводнена символами, истинный смысл которых разгадывала любовь: лунный свет – это сон, боль – это явь, свидания у разрушенного моста. Теперь мне это ни очем не говорит.
Когда я был маленьким, мне снились гладколицые ангелы, погребающие меня под навозной кучей. Даже сейчас мне не нравится, когда меня хоронят.
Она возвращается с кладбища, сбрасывает плащ, задвигает за собой кухонную дверь, затыкает тряпкой щель. Я боюсь взглянуть ей в лицо. Она включает газ, с облегчением усаживается в углу и откидывается к стене.
Через шестнадцать минут, когда она умрет, исчезнет наша любовь. Если бы я имел такую возможность, я бы разразился сдавленными рыданиями.
Чей-то перевод....
Эх....