Без заголовка

Она хотела на ручки. Мама была занята. Она хотела на ручки — и плакала. Мама была занята. Она продолжала хотеть и плакать. Мама была занята. Она перестала хотеть. И перестала плакать. Хорошая девочка.

Она хотела играть — но нельзя — «мама спит, она устала». Она перестала хотеть. Удобная девочка.

Она хотела игрушку — не было денег. Она перестала хотеть. Умная девочка.

Она хотела собаку. Не было возможности. Она перестала хотеть. Послушная девочка.

Она хотела красивый лифчик и красивое платье — как у Светки из 6А класса. Не было возможности. Она перестала хотеть и продолжила донашивать свитер двоюродной сестры. Практичная девочка.

Она хотела замуж — чтобы уехать оттуда, где нельзя хотеть и нет возможностей, туда — где есть место возможностям и желаниям. Но не получилось. Она перестала хотеть. Прогрессивная девушка.

Она хотела отмечать новый год с любимым. Чтобы был праздник, которого у нее не было в родительской семье. Но любимый все время был занят. Она перестала хотеть. Понимающая женщина.

Она хотела детей. Но было не с кем. Она перестала хотеть. Прогрессивная женщина.

Она хотела уехать из страны. Но нужно было присматривать за стареющей мамой. Она перестала хотеть. Заботливая дочь.

Она хотела уехать в отпуск. Но нужно было работать. Она перестала хотеть. Лояльная сотрудница.

Однажды утром она ничего не хотела. Она лежала в больнице и смотрела в стену. Она ела пресную кашу в больничной столовой и ничего не хотела. Она ходила на какие-то прописанные ей процедуры и ничего не хотела. Она уже хорошо знала, что хотеть бессмысленно.

Она перестала хотеть еще до больницы. Ее внезапно стало все устраивать. Нет ничего из того, что она хотела, — ну и ладно, теперь уже она ничего и не хочет. Подруга сказала, что это просветление. Что все проблемы от ожиданий, а у нее ожидания сами прошли, это смирение, это благо. Она не знала, благо это или нет. Ей было уже все равно.

В больнице какие-то врачи спрашивали, хочется ли ей чего-нибудь. «У меня все хорошо, у меня все есть» — пожимала она плечами и отворачивалась к стенке. У нее уже давно была депрессия, но ее это устраивало, потому что она уже давно забыла, что значит хотеть.

Ее выписали из больницы. Ей нужно было на работу. Но она не хотела — она не понимала зачем. Ей не нужны были деньги — ведь она ничего не хотела.
«Не кисни» — говорили ей подруги. «Пойди развейся». «Ты ведь жива-здорова, а в Африке дети голодают». Ей было все равно.

Она не чувствовала вкус жизни. Она не чувствовала жизнь. Она потеряла жизнь.
Она почти перестала есть. Она похудела. Ослабла. Перестала выходить из дома. Изредка заказывала продукты. И то в основном ради заказа кошачьего корма. Кошку она уже давно не любила, но не могла от нее избавиться. Ответственная женщина.

Однажды доставка не приехала. Ей пришлось выйти в магазин за кошачьим кормом.

«Я ХОЧУ МАШИНКУ!!!» — она услышала, как разрывался в истерике какой-то ребенок.

Ее глаза наполнились слезами. Она не понимала почему. Она разрыдалась. Прямо у кассы — оплачивая корм.
Она побежала домой. Она рыдала три дня, не переставая. Ее захлестывало то отчаяние, то дикая ярость. Она не понимала почему.

«Я тоже хочу машинку» — и она вдруг перестала рыдать. И улыбнулась, подумав о маленькой игрушечной машинке, которую она хотела в 4 года. И снова начала рыдать.

Она вдруг начала вспоминать, чего она хотела в течение последних сорока лет. Хотела и не получала. И от отчаяния переставала хотеть. «Не хотеть» — казалось, не так больно, чем хотеть и не получать.

«Я хочу машинку!». Она достала из шкафа давно запылившееся платье. Сделала красивую прическу. Улыбнулась зеркалу, в котором отражалось опухшее от слез лицо — с красным носом и едва заметными за мешками глазами.

Она вышла на улицу и улыбнулась солнцу. Она пошла за игрушечной машинкой. К ней вернулась жизнь. Она снова начала хотеть.