Люди этого мира. Джек.

А вот и Джек, шестидесятидвухлетний отставной ЦРУшник из Москвы.

Он родился в год смерти Сталина в Салеме, штат Массачуссетс, и вырос в самый разгар Холодной Войны, когда для большинства американских детей угроза ядерной бомбардировки была гораздо реальнее, чем светлое будущее для детей советских. Это было время Че, время Bahía de Cochinos и семейных бомбоубежищ в огороде. Русские танки были в Венгрии, русские ракеты были на Кубе, а детей в школах без малейшего намёка на юмор учили, что делать, если на их город упадёт русская Кузькина Мать.

Родина была в опасности, поэтому Джек решил стать военным, и забрился в армию, резонно рассудив, что начинать карьеру настоящего офицера следует с низов.  Спустя какое-то время он получил звание младшего сержанта,  и поступил в офицерскую школу, где начал учить русский язык, который преподавали еврейские бабули из первой эмигрантской волны. Через четыре года учёбы его еврейский русский стал достаточно хорош, Джека зачислили в Strategic Reconnaissance Service, и отправили в Германию, где он в течение последующих лет служил при различных дипломатических структурах военным атташе, если вы понимаете, о чем я. Мне неизвестно, чем именно Джек занимался в этом амплуа – вполне возможно, что в истории, закончившейся крушением СССР, есть пара строчек, написанных его рукой. Также неизвестно, кто именно заразил его русской культурой – то ли бабули в разведшколе, то ли советские заклятые друзья в Германии – важно то, что в девяностые годы Джек 
вступил, прочитав в подлиннике почти всю русскую классику, и умея полчаса говорить цитатами из наших священных кинофильмов типа Рязановского «Гаража» или «Белого Солнца».

Когда нашу Западную Группировку вывели из новой Германии, Джек отправился по её следам в Москву, где продолжил свою на первый взгляд невидную службу до тех пор, пока не произошли две важные вещи: он уволился из рядов американских вооруженных сил по выслуге лет, и влюбился в Людочку, дочь отставного генерала КГБ.

Оставаясь американским гражданином, и имея весьма специфический опыт, Джек легко получил экспатскую должность гражданского консультанта по безопасности в одной из крупных секьюрити-компаний в М оскве, сделал Людочке предложение, а когда она дала согласие - принял решение остаться в России навсегда. Кадровый американский шпион стал зятем матёрого советского контрразведчика. Пока тесть не умер, они регулярно ходили в баню в компании дедов-ветеранов КГБ, где Джек вёл с ними длиннющие беседы об идеологии, мировом порядке и справедливости.

За время, прошедшее с тех пор, Джек успел наглухо обрусеть, выпить море водки на бесчисленных дачах, и родить с Людочкой дочь Соню. Он каждый день рассказывает мне, советскому человеку, свежие русские анекдоты, безукоризненно матерится, лучше многих из нас разбирается в хаосе российской внутренней политики и умеет готовить шикарные пирожки.

Сейчас Джек – здоровенный голубоглазый мужчина в очках, сквозь которые ему видны обе стороны непростых русско-американских отношений. Он любит и Америку, и Россию, являясь живым доказательством того, насколько абсурдны утверждения о полной взаимоисключающей несовместимости наших культур и менталитетов.

Ты хороший человек, Джек, и я желаю, чтобы твоя дочь Соня выросла в мире, где на вопрос о возможности ядерной войны люди будут недоуменно пожимать плечами, и говорить Man,  I have no clue what you are talking about!

Люди этого мира. Аманда.

Мою вторую героиню зовут Аманда, и она – киви. Её дом стоит на берегу быстрой реки, стекающей с гор и впадающей в озеро Ванака. У неё есть младшие брат и сестра, которые близнецы между собой, но совсем не похожи на неё.  Родившись в этих местах, Аманда с детства занималась всеми теми вещами, которые во всем остальном мире считаются экстримом – каякинг, горный велосипед, треккинг, плавание в открытой воде.

Некоторые из её физически развитых одноклассников попали в олимпийскую сборную Новой Зеландии, и по окончании Ванакасской средней школы двинули в Лиллехаммер, Королевство Норвегия, для участия в Зимних Играх 1994 года, пригласив Аманду с собой – помогать с оборудованием и тусоваться.

Через полгода после окончания Игр её виза закончилась, но она не уехала, а осталась – нелегально работать инструктором по экстремальным видам спорта. Среди её клиентов была группа океанологов, которые работали по какому-то гранту ЮНЕСКО в Норвегии много лет, изучая экосистемы фьордов. В какой-то момент океанологи предложили Аманде контракт, включив её в свою группу в качестве
лаборанта, а она согласилась, даже не задумавшись о том, как сильно изменит её будущую жизнь решение выбрать этот поворот на перекрёстке.

Следующие несколько лет Аманда провела, мотаясь по свету, собирая образцы, изучая приливы, слушая ветра, изучая и анализируя массивы статистических данных о результатах наблюдений, которые много лет вели какие-то неизвестные Аманде люди. Так и не поняв, когда именно это произошло, Аманда стала специалистом по экологии, не имея никакого специального образования. Оценив  её приверженность, собранность и энтузиазм, тот, кто нанял её в первый раз, нанимал её снова и снова. Там, где изнеженные конкуренты требовали страховок и надбавок, Аманда безропотно соглашалась ехать куда угодно – в Китай, Азербайджан, Канаду, Чили – чтобы неделями спать в палатке, продираться через джунгли и кормить своим белым телом местных паразитов. К моменту завершения грантового океанологического проекта о существовании Аманды узнали многие, включая тех, кто строит океанские буровые платформы, и, не успев моргнуть глазом, Аманда оказалась на одном из таких чудовищ, торчащем в
шельфовых водах Мозамбикского пролива. С этого дня ей больше ни разу не приходилось искать работу, осталось только выбирать места и условия.

К 2010-му году её резюме содержало сведения о двенадцати международных проектах, включая оффшорные, поэтому тот проект, на котором мы встретились, из сорока претендентов выбрал именно её, за что проекту от меня большое спасибо.

Вчера после работы мы с Амандой вместе плавали в море, и она сказала, что послезавтра её маме исполняется 65 лет, а подарок ещё не долетел – посылки в Новую Зеландию идут долго. Кроме того, она очень боится, что посылку повредят – там срезнеазиатская керамика, которую Аманда купила в Бухаре в свой прошлый отпуск. Сегодня DHL отчитался о доставке, и Аманда, повеселев, улетела на вертолёте инспектировать плавучее общежитие, на котором в течение ближайших двух лет будут жить 200 человек. Эта продолговатая железная банка представляет собой реальную угрозу для тонкой психики тюленей, которые проживают на разбросанных по мелководью островках, и у которых, согласно данным
многолетних наблюдений, от антропогенных стрессов возникли проблемы с либидо. Шум и мусор с плавучей гостиницы может окончательно поломать тюленям всю их половую жизнь, поэтому Аманда летит туда – искать место, где огромная железная банка будет причинять окурающей среде меньше всего вреда.

Аманда не носит макияжа, в её в гардеробе нет ни одной юбки, и её загорелая кожа покрыта множеством мелких шрамов от укусов, порезов и ссадин. У есть неё четыре велосипеда, ролики, каяк, кайт, доски для сёрфинга и полный комплект альпинистского снаряжения. Она до сих пор пробегает по пять километров трижды в неделю, вызывая жгучую зависть всех коллег-мужчин, которым не хватает воли даже
на беговую дорожку в спортзале.

На прошлой неделе она приготовила обед для нас, своих друзей, не поленившись за неделю до этого притащить в авиабагаже сладкий картофель и бог весть что ещё. Говорят, еда, которую готовит человек, выражает его сущность как ничто другое. Аманда печёт хлеб из гречневой муки, делает невероятные свежие салаты, а её соковыжиматель – это станковое устройство полупромышленного типа, с помощью которого она делает сложносоставные напитки из местных овощей, и этот выжиматель не простаивает ни дня. В этот раз мы удостоились печёного батата с йогуртово-мятным соусом, запеканки из спаржи с артишоками, и каши из пророщенного ячменя на миндальном молоке, запив всё это самодельным лимонадом на основе гранатового сока с травами.

Она читает на память огромные куски из Биши Шелли, и её мечта – жить в полностью автономном доме на солнечных батареях с полом из живой травы, где прямо внутри  под крышей будут расти деревья и течь небольшой ручей.

Глядя со стороны на кружево причинно-следственных переплетений её жизненного пути, я вижу абсолютно чёткую связь между тем, что она делает, и шансами моих детей жить в одном мире с сексуально-угнетенными тюленями, которые могли бы исчезнуть из этого мира, если бы не эта молчаливая женщина, которая никогда не жалуется.

Люди этого мира. Рэйчел.

Если ты помнишь, дорогой читатель, до ноября 12-го года я был частным предпринимателем, а потом перестал им быть. Именно поэтому редакция Клерка присвоила мне статус «экса», которым  я очень горжусь – он напоминает о бесценном и уникальном опыте, очень сильно повлиявшем на мою жизнь, и давшем мне право иметь мнение о состоянии дел в русском бизнесе.

Мы все побывали кем-то, кем больше не являемся, и этот опыт ценен, но прошлое прошло, и я давно уже не экс-предприниматель.

Сейчас я рядовой солдат всемирной армии работников постиндустриальной экономики, и зарабатываю деньги продажей своих знаний. Когда какой-нибудь частный инвестор хочет построить что-то крупное в незнакомом месте, он нанимает таких, как я, чтобы от его имени и в его интересах проводить тендеры, вести переговоры, заключать и вести контракты, урегулировать досудебные претензии с подрядчиками и делать всякое такое.

Моя работа – проектная, каждый проект уникален, каждый длится несколько лет, и завершается созданием какого-то нового капитального сооружения там, где его не было. Мне уже посчастливилось поучаствовать в создании нескольких трубопроводных систем, порта, нефтяного терминала, газокомпрессорной станции и пары НПЗ. В настоящее время я занимаюсь проектом по строительству небольшого порта, в котором участвует примерно три тысячи человек из двадцати трех стран.  Как водится, рабочие - местные, а команда управления – интернациональная, и я в ней – один из двух русских. Таким образом, я – нацменьшинство, а большинство с символическим перевесом составляют оззи и киви (австралийцы и новозеландцы), остальные происходят главным образом из Великобритании, ЮАР и США, хотя есть и индусы, и турки, и итальянцы, и шведы – всякой хари по паре, как у Ноя на борту.

Я люблю свою работу, и считаю уместным рассказать вам о ней и о людях, с которыми мне выпало счастье повстречаться. Эта статья – первая в цикле, который будет посвящен этой теме, и у которого есть определенная цель.

Я хочу показать, насколько сильно реальный мир отличается от унылого и враждебного ада, в существовании которого русское телевидение постоянно пытается вас убеждать. Я хочу, чтобы мои статьи помогли вам увидеть, в какой существенной степени качество нашей жизни зависит от наших действий, мировоззрения, ценностных ориентиров, и насколько это просто – управлять этим качеством, получая удовлетворение от жизни, меняя мир к лучшему. 

Я хочу рассказать о реальных людях, которые достигли многого, следуя путём добра. Я желаю, чтобы ты, мой дорогой читатель, вдохновился их примером, и поверил, что тоже можешь так.

Начну с Рэйчел, 38-летней женщины с Зелёного континента.

Мама Рэйчел – маори, а папа – нет, поэтому она получилась коротышкой-метисом очень плотного сложения с густейшими длиннющими волосами. Она – девушка с сюрпризом, потому что её тело от шеи до запястий и лодыжек покрыто красочными татуировками, которые обычно не видны, и которые она показывает только друзьям. Татуировки восхитительны – аутентичны, этничны, красочны и выполнены с редким мастерством.

Рэйч родилась в типичной бедной австралийской семье, в городке с восемью тысячами жителей, и её стартовые условия были далеки от оптимальных, с мамой-домохозяйкой и шахтером-отцом. Закончив школу, Рэйчел посмотрела вокруг, всё поняла, и завербовалась служить в Королевский Военно-Морской Флот по контракту. Она прослужила родине 8 лет (!), демобилизовавшись в звании Sub Lieutenant, со специальностью инженера по эксплуатации силовых установок, и с больными лодыжками.

Сразу после дембеля она поехала работать в Оман, где провела внутри бетонного периметра два года, помогая компании Шелл построить очередной НПЗ. С того времени и до сих пор она – моя сестра-фрилансер, свободный художник от инженерии с мозгами очень высокого качества, странствующий сквозь границы по всему миру вслед за строительными компаниями. Я тут пишу, а она рисует в автокаде какой-то замысловатый кусок будущего причального комплекса, и, насколько я могу судить,  делает это очень хорошо. 

Там, где будет этот причальный комплекс, сейчас нет ни-че-го, там пустынный морской берег, на котором в течение последних нескольких миллионов лет проживали свои непростые жизни одни лишь тюлени, чайки да крабы. Когда через два года Рэйчел уедет отсюда на следующий проект, за её спиной останется колоссальное действующее искусственное сооружение, а также несколько тысяч человек, получивших возможность зарабатывать для своих семей нормальные деньги на достойной работе. Среди этих нескольких тысяч обязательно окажется пара десятков, если не сотен, которые в новых обстоятельствах решатся на создание семьи, на детей. Я смотрю, как толстые пальцы Рэйч порхают по клавиатуре, и думаю о невероятно потрясающей, почти магической связи между линиями, которые появляются сейчас на её экране, и предстоящим рождением новых маленьких людей, которые, скорее всего, так никогда и не узнают, какой именно фактор упал последней песчинкой на Великие Весы, сделав возможным их появление на белый свет.

Отец Рэйчел уже ушёл из этой жизни,  а мама так и живет живет в их доме, занимаясь садом. В саду среди прочего растут манго, киви, редкий для тех широт укроп и инжир, который уже плодоносит, хотя ему всего пара лет. Инжир растёт в бочке, и он весь усыпан фигами. Это вызывает лютую досаду у соседа по имени Мо, который растит пять таких же деревьев уже несколько лет, но до сих пор не видел ни одного плода.

Сад с огородом «работают» круглый год, и мама Рэйч зарабатывает свои деньги, сдавая весь урожай в небольшой магазин, расположенный в соседнем городке, который специализируется на торговле органической продукцией, и платит местным огородникам неплохие деньги. Ещё бы не платил – органик фуд в тренде, и рестораны окрестных крупных городов забирают всё по предоплате на корню...

Рэйчел имеет обычное по нынешним временам хобби – путешествует по миру, втыкая флажки в карту с помощью сервиса «been» или как он там называется... Иногда она берёт с собой маму, или друзей, втаскивая их в различные курьёзы. В недавний отпуск они по моему совету махнули в Питер, а оттуда
– в Молдавию, потому что логистика так сложилась, а второй шанс посетить эту страну может и не выпасть. Мама до последнего момента пребывала в уверенности, что после Питера будут Мальдивы (потому что Maldives и Moldova, да...), а Рэйчел не спешила её разубеждать. Я до сих пор не могу сдержать улыбки, вспоминая фотографию, где пожилая женщина-маори стоит под дождём, завернувшись в плащ с капюшоном, на берегу огромной лужи в окружении надменных молдавских голубей, и выражение её глаз невозможно передать словами...

Рэйч умеет имитировать голоса других людей, не пародировать, а именно воспроизводить. Это потрясающее умение – источник бесчисленных розыгрышей и хохм. Рэйчел не имеет ни малейшего представления о том, что такое «комплекс неполноценности», она много даёт этому миру, и с полным основанием ожидает, что мир способен принимать её такой, какой она в нём живет – умной весёлой грузной татуированной смуглой подвижной женщиной с блестящими глазами.

Она ест, когда голодна, спит, когда устала, и всегда говорит правду. Я знаю, что её главная мечта – всегда жить так, как она живёт сейчас, только чтоб лодыжки не болели.

Я рад знакомству, Рэйч, и желаю, чтобы твоя мечта
исполнялась каждый день.