Исповедь врожденного интеллигента

Воспроизведено от первого лица. С АВТОРОМ НЕ АССОЦИИРОВАТЬ!
Еду в час пик в метро. Народу в вагоне – как кукурузных хлопьев в пакете! Ноги поставить некуда, не говоря уж о других частях тела. Имею две точки опоры: носок левой туфли упирается в пол (пятку поставить можно только на чужую обувь), правой рукой держусь за поручень. При этом положение тела весьма далеко от вертикального. В общем, и не стою, и не лежу, скорее – висю.
На очередной остановке, едва открылись двери, еще «с улицы» раздался зычный женский голос: «Граждане! Уступите, пожалуйста, место больной женщине!». При этом «больная» не церемонясь, сметала на своем пути всех здоровых и выискивала глазами будущую жертву.
На мое несчастье «жертвой» оказалась молодая худенькая девушка, которая в «сидячем» ряду была уже седьмой, отчего испытывала крайние неудобства. После слов: «Доченька, уступи место бабушке!», «доченька» с удовольствием встала, наступив мне прямо на ноготь большого пальца опорной ноги. Я, едва не вскрикнув от боли, инстинктивно одергиваю ногу, пиная при этом каблуком по костяшке стоящего сзади пассажира, и с трудом ухитряюсь ухватиться другой рукой за поручень. Поставить назад свой носок сорок пятого размера уже некуда, и я окончательно повисаю на поручне, как туша свежезабитого бычка на скотобойне.
Тот, кого я пнул, что-то громко говорит на весь вагон. Девчушка, как балерина у станка, стоит на двух носках на отвоеванном у меня клочке земли, нежно обняв меня за талию, так как дотянуться до поручней по причине небольшого роста не может.
Тем временем, «больная бабушка», лет сорока с небольшим, стремительно, как танк через джунгли, прорывается к месту предполагаемой дислокации, и единственной преградой на ее пути находимся мы с «доченькой». К тем ста килограммам весу, кои таились в теле «хворой» тети, было существенное дополнение в виде огромной сумки хозяйственного образца с неизвестным объемным содержанием. Пропустить «болезную» мы не имели никакой возможности, и я понял, что сейчас непременно буду подвергнут грубому физическому насилию.
Так оно и случилось. Тетя поддела меня плечом и бедром, отодвинула в сторону, вдавив нас с девчушкой в человеческую массу так, что стоявшие у противоположной скамейки стали валиться на сидящих.
Того места, что освободилось от услужливой девушки, не хватало даже на одну ягодицу «умирающей», но тетю это обстоятельство никак не смутило. Два качка бедрами, - и, под хруст ребер и стенания не успевших выдохнуть, необходимое пространство было отвоевано!
Вот только сумка, зацепившаяся какой-то бретелькой за пуговицу моего пиджака, не хотела ложиться на тетины колени.
- Ну что вы стоите, как столб? – возмущенно обратилась ко мне «бабушка». – Разве вы не видите, что за вас зацепилась моя сумка?
До этого момента я молчал, стараясь не нагнетать лишнего напряжения. Но тут уже не выдержал и предельно вежливо ответил:
- Может быть, мне вообще выйти из вагона, чтобы вашей сумке покомфортнее было ехать?
Дама насупилась и громко обратилась к едущему сообществу:
- Он еще острит! Вам что, трудно было расступиться? – последние слова были адресованы мне.
Вот это ее «расступиться» возмутило меня до предела, и я решил сделать ей «комплемент»:
- Ах, простите, ради бога! Я и не заметил, что в вагон зашла английская Королева!

Любой другой человек, наверное, посчитал бы за честь сравнение с величественной особой, но только не моя тетя. Она набрала побольше воздуху и разразилась гневной тирадой, употребляя при этом уж очень нелестные эпитеты и сравнения. В конце монолога последовало классическое резюме:
- А еще в очках!
Все вокруг молчали. Молчал и я. А зря! Всей душой ненавидя бесцеремонность и хамство, я не смог дать адекватного ответа обидчице. Будь я воспитан немного по другому, я бы, конечно, отвел душу, но врожденная вежливость задушила гордыню, и последующие три дня я пребывал в полной прострации.

Вот вам другой пример. Форс мажорный. Тут, правда, я и сам оказался не на высоте, но... обстоятельства выше нас!
Позвали, как-то, мои бывшие однокашники по институту на встречу пивка попить. Да организовали встречу в пивной какого-то парка, в которой, простите, не работал туалет. При острой необходимости все бегали в соседний кустарник. Все, кроме меня. Не знаю, на что я рассчитывал, но моя щепетильность не позволяла мне следовать этому примеру, за что я и поплатился.
Возвращаясь домой, я тщетно пытался найти какой-нибудь общественный туалет, но, увы, их в природе оказывается, просто не существует! Ситуация достигла критического порога, терпеть уже не было никаких сил, и я, следуя общеизвестному правилу: «пусть лучше лопнет моя совесть, чем мочевой пузырь», быстренько свернул в ближайшую подворотню. Только я начал испытывать величайшее блаженное наслаждение от процесса облегчения, как услышал за своей спиной возмущенный старческий женский голос:
- Ах ты, бесстыжая твоя морда! ТЫ ЧТО ЖЕ ЭТО ТУТ ДЕЛАЕШЬ?
Вопрос был предельно конкретным, и требовал столь же конкретного ответа. И я честно и искренне ответил:
- Ссу.
Грубовато? Возможно. Но после трех литров выпитого пива и полутора часов мучительного терпения я не нашел в русском языке более точного синонима производимому действию. Вот подумайте сами и решите, как бы вы ответили в такой ситуации на заданный вопрос! То-то!
Бабулька, которая застукала меня за непотребным занятием, явно не была готова к моей прямоте. Постояв несколько секунд в растерянности, она, очевидно, решила заглянуть в глаза наглецу, и стала заходить ко мне сбоку. Мне это не понравилось, и я нанес превентивный удар:
- Вы бы, мамаша, особо не приближались, а то ведь, ненароком... обоссу!
Угроза подействовала. Старушка остановилась, но при этом так запричитала, что с улицы в подворотню начал стекаться народ. Я готов был с позором убежать с места преступления, но проклятый мочевой пузырь меня не слушался и продолжал изливать накопленную жидкость, намереваясь избавиться сразу от всех трех литров.
Я зажмурил глаза и с горящими от стыда ушами выслушивал о том, что «проклятые алкаши проссали весь двор», что надо вызвать милицию, чтобы меня посадили на пятнадцать суток и т.д., и т.п. При этом ни одна из присутствующих особ не отвернулась в сторонку, а с садистской настойчивостью сверлила глазами мне спину.
Тут бы мне огрызнуться, послать бы их всех трехэтажным матом, глядишь, и замолкли бы! Но губы заученно повторяли: «Простите, ради бога! Извините, пожалуйста! Уж так получилось!».
Понимания я не достиг. Извинения не принимались, а только вызывали новую волну негодования и поток отборных оскорблений.
Когда я все закончил, и, пряча глаза, поспешно стал удаляться, услышал в спину уже знакомое:
- А еще в галстуке!

Не знаю, стоит ли мне приводить третий пример о том, что я услышал в свой адрес, когда при покупке костюма в магазине «Одежда», я по нечаянности забрел в примерочную кабину, где почтенная дама уже примеряла... купальник. Скажу только одно: в тот момент я еще носил шляпу, и заключительные слова монолога этой дамы вы уже знаете.

Да, жизнь – суровая штука, и крепко наказывает за проявленную слабость духа. Но я всегда учусь на собственных ошибках и делаю правильные выводы.
Во всяком случае, входя в метро, я снимаю очки уже перед турникетом. Выходя «в люди», галстук категорически отвергаю, как предмет, оскорбляющий окружающую публику. Ну, а носить шляпы нашего брата отучили еще в конце прошлого века.

Вот только научиться крыть матом - мне не дано! Может я не русский?