Всегда в гору и против ветра

Обойдя обшарпанное здание вокзала, мы стали готовиться в путь. Кто-то разминал ноги, кто-то сбегал в ближайший деревенский магазин за минералкой, а кто-то просто готовился, глядя на других.
- Ну, веди нас, Сусанин, - подмигнул мне Санек, взбираясь на стального коня.
- Нам сейчас налево и в гору. Будет как в анекдоте: тебе чай с малиной или постель с мужчиной? А мне все равно, лишь бы пропотеть. А пропотеем мы как следует, это я вам обещаю.
Все засмеялись и стали забираться в седло. Я первым выехал из деревни и свернул на дорогу. Впереди показалась гора, вершина которой скрывалась где-то за поворотом.
Позади меня стали раздаваться характерные щелчки переключения передач. Я выдохнул и навалился на педали.
- Раз-два, раз-два, - считал я про себя
Следом за мной, растянувшись в паровоз, взбирались остальные. Слышно было, как поскрипывают он напряжения детали, как тяжело дышат в спину мои вагоны. Я чувствовал, как поднимается давление, и сердце начинает колотиться все сильнее и сильнее.
Твою ж мать, - раздался голос Макса сквозь тяжелое дыхание, когда мы вышли за поворот на подъеме, - когда же она закончится, у меня щас глаза выпадут.
Все натужно усмехнулись и продолжили взбираться в гору, изображая Сизифа, только вместо камня у нас были огромные рюкзаки за плечами.
А вот и вершина, педали закрутились гораздо легче и позади меня вновь раздались щелчки передач. Подъем взят.
- Вот это спуск! – крикнул Санек, поднявшись на гору следом за мной.

Он пригнулся к рулю и полетел вниз. Следом за ним порхнули Серега и Аня. Я с Максом замыкал вереницу орлят.
- Ттолько-ко не тторммозиии, - дребезжал Макс прямо позади меня, - я оглянуться даже боюсь
Тормозить я и не собирался. Счетчик на спидометре показывал 61км/ч. Мы мчались вниз с горы, которую только что преодолели.
- 72км/ч! – кричал Санек, - Еееее, рекорд установлен!
Он поднял руки вверх, как будто только что выиграл Тур-де-Франс. Но радость была не долгой. Нырнув в лог, нам предстояло вынырнуть из него в не менее крутой подъем.
Проезжая мост через речку, названия которой я не запомнил, нас опахнуло приятной прохладой, словно бы мы зашли в пещеру. Она была как нельзя кстати для наших раскаленных подъемом тел. В воздухе повеяло сыростью. Можно было бы остановиться на мосту и насладиться кристально чистым прохладным воздухом, послушать шум реки под мостом, поглядеть на закат, который из ложбины казался таким далеким, словно был на другой планете, но впереди был длинный путь, а времени на дорогу оставалось совсем не много. Начинало темнеть.

Преодолевая подъем за подъемом и ликуя на спусках, мы приближались к Осинцево. Останавливаться там и пополнять запасы воды времени не было. Мы промчались мимо покосившихся домов и магазинов, больше похожих на землянки.
С последним заброшенным домом Осинцево закончился и асфальт. Деревни всегда заканчиваются заброшенными домами, словно говоря: все – это конец. Не нужно никакого знака на дороге. Заброшенный полусгнивший дом без окон был наилучшим указателем для путников. По обыкновению он зарастал травой, бревна выцветали и становились черными, как будто их коптили, а на крыше росли маленькие березки. Все, что можно было вынести, местные уже разобрали, оставив лишь скелет, который догнивает год от года.
- Сттирральнная дддоскккааа. Уррааа! – крикнул я, влетая колесами в рыхлый гравий. Скорость сразу упала, как и настроение.
- Нам нужно сделать привал у реки, - серьезно сказал Санек.
- Тогда здесь, - заключил я, - если верить карте, после нее до ближайшей реки еще десяток километров как минимум, а уже порядком стемнело.
- Решено, после моста сворачиваем к реке, - заключил Санек, и все согласились.
Сразу после моста показался отворот на грунтовку, ведущую вдоль реки. Нам туда.
После тряски на гравии дорога из плотной сухой глины казалась просто сказкой. Немного отъехав от моста, мы остановились.

- Нужно идти на разведку, - сказал Санек, снимая рюкзак.
- Пошли! – ответил я и шагнул по полю.
Вдоль дороги трава была совсем хлипкая, выгоревшая на солнце и едва доставала до колена, но чем ближе мы подходили к реке, тем насыщеннее становилась флора. Сочные зеленые краски окружали нас, несмотря на середину августа. И вот началась крапива. Мы шли как пленные немцы после курской дуги, подняв руки вверх, подальше от жгучих листьев. Крапива удалась на славу. Макушками она хлестала нас по груди, преграждая путь к реке, но мы все же добрались до русла.
- Все гуд, будем ставить палатки здесь, - важно сказал Санек, - пошли за велами.
И мы двинулись обратно, по пути вытаптывая крапиву ногами и делая заметную тропу.
Повторный путь к реке был куда интереснее. Мы с Саньком снова шли впереди, разгребая крапиву рулями велосипедов и вытаптывая ее ногами словно асфальтоукладчики. Следом за нами торили тропу остальные участники мероприятия. Макс замыкал вереницу дорожных работ. В итоге, тропа стала настолько широкой, что её было видно даже издалека.
- Вытаптываем траву, ставим палатку, добываем огонь и едим, - скомандовал Санек.
- Вы готовы дети? Да, капитан! Я вас не слышу! Так точно, капитан! – передразнил его я, подняв всем настроение.
Мы мгновенно рассредоточились, распределив фронт работ, и буквально через 10 минут лагерь был готов, а из под сухих палок ольхи начали проглядывать алые огоньки.
- А эту воду ваще пить можно? – с недоверием спросил Макс, указывая на реку.
- А какая разница, другой воды все равно нет, - сказал Санек, пожав плечами и пошел пробираться к воде с котелком в руках.
- Лучше умереть от диареи, чем от голода, - спетросянил я в очередной раз.

- Надо бы переодеться, а то холодает, - задумчиво сказал Серега и полез в рюкзак.
Идея оказалась заразительной, и в лагере раздалось шуршание кулечков, в которых бережно хранилась сухая одежда.
- Мальчики, отвернитесь, - произнесла Аня, - я переоденусь.
Все мы оглянулись и уставились на нее. Серега многозначительно поднял палец вверх и молвил:
- Вот если б ты, Аня, спокойно переоделась, никто бы даже и не заметил, а теперь мы уже точно не пропустим это.
Мы заржали словно четыре вороных коня
- Ну, блин, вы какие, - обидевшись, фыркнула Аня в ответ и отвернулась
- Ой, да забей, - махнув рукой, сказал я, - вон Серега ваще в одних трусах скачет тут на одной ноге и пытается надеть какие-то явно женские чулки. Никто же даже слово ему не говорит, хотя в палатке с ним спать явно опасаются.
От смеха Серега чуть не упал, но словно цапля удержался на одной ноге.
Аня засмеялась и, обернувшись, посмотрела на него.
- Оу, какой большой, - удивилась она.
Все удивились ничуть не меньше.
- Паук рядом с тобой на ветке, посмотри!
Все выдохнули и устремили взоры на паука. Паук действительно был здоровенный, и он явно не собирался никуда уходить, игнорируя пятерых великанов, которые на него уставились. Его яркие краски переливались в свете наших фонариков, вызывая одновременно восторг и опасение. Для нас он был, конечно, не опасен, но проснуться с пауком на носу желания ни у кого не возникало.
- А давайте его пересадим куда-нибудь, - робко сказала Аня
Мы аккуратно перенесли его жилище в сторону от лагеря и отпустили паука на волю. Паук не подавал никаких признаков жизни. Он будто замер в своем паучьем мире и время вокруг него прекратило ход. С огромной важностью он наблюдал, как его перемещают уродливые великаны, у которых всего 4 лапы, как таращатся на него 5 пар глаз, как светят в него своими фонариками, словно хирурги на операции. Все это было ему безразлично.
Избавившись от биологической угрозы, мы продолжили переодеваться. Серега надел свои чулки и стоял у костра как болеро на сцене театра. Все поглядывали на него и хихикали.
- Чего вы ржоте, - наконец сказал он, - как будто термобелье никогда не видели.
- На тебе нет, - попытался пошутить я
- Ну ладно, полюбуйся на меня, противный, - засмеялся Серега и стал кривляться на манер топ-модели.
А в это время в котелке закипала вода.

- Ах ты, а соль-то, где?! – испуганно крикнул Санек, - не посолили же!
- А соли и нет, - ответил я, пожав плечами.
Восемь глаз уставились на меня в агрессивном недоумении, как поляки на Сусанина, когда узнали, что он водит их за нос.
- Как нет соли? Это почему еще нет соли?
- Ну, забыл я её, торопился и забыл, - я развел руками по сторонам, желая снизить агрессию товарищей.
- Отлично! Готовим, значит, в неизвестного происхождения воде, да еще и без соли. Мало того, что можем умереть от отравления, так еще и есть будем в муках, - усмехнулся Санек, - ладно, щас мы эту кашу сгущенкой заправим, и будет нормально.
Заменим соленое сладким, - задумчиво произнесла Аня и почесала голову.
Когда пакетики с кашей были готовы, Санек по одному перевесил их на специально подготовленную ветку, и у нас получилось «кашковое дерево».
- Как новогодняя елка, - с умилением сказала Аня, - надо фоткать.

Заправленная сгущенкой каша, скрипя, входила внутрь организма, побеждая голод и взывая желание лечь спать. Время уже было за полночь и в лесу раздавились звуки ночных обитателей, которые были удивлены нарушением привычного порядка вещей из-за нашего стихийного лагеря.
После ужина все расползлись по палаткам, и воцарилась тишина. Лагерь уснул. А вокруг него где-то бродил заботливо перенесенный паучок, поджидая свою добычу, в Осинцево гудела молодежь, отмечая пятницу, раздавались звуки леса, смешиваясь с криками и смехом, едва слышно журчала река в нескольких метрах от палаток, звезды на небе соревновались на звание самой яркой, а некоторые из них от отчаяния падали с небосклона, давая возможность загадать желание наблюдателям. Свежий воздух опьянял, и царство Морфея окутывало нас с ног до головы, погружая в свои объятья. Наконец, долгожданный отдых вдали от городского шума и пыли дорог.

Продолжение следует...

Редактировано: 20 августа 2012

Нравится 4

Это понравилось